Они делали все, что могли, чтобы избежать печальной участи еврейского народа. Но их предали за гроши. Все это ужасно, но это стоит знать. МЕЧТЫ АННЫ ФРАНК, девочки которой так и не довелось повзрослеть...
12 июня 1929 года у Отто Франка и его жены Юдифи Франк-Голландер был праздник: родился второй ребенок — девочка Аннализа-Мария. Маленькая Марго, которой было уже три года, тоже радовалась появлению сестренки.
Анна росла живым и любознательным ребенком. Она была хорошо воспитана, как и старшая сестра, но больше склонна к проказам. У младшей дочери сложились особые отношения с отцом, в то время как Марго была "маминой дочкой".
13 марта 1933 года. Гитлеровская нацистская партия пришла к власти в Германии. Отто и Юдифь, не обольщаясь насчет будущего немецких евреев, решили бежать в Голландию. Отто поехал в Амстердам, чтобы подготовиться к приему семьи. Юдифь с дочерьми отправились в Аахен, маленький немецкий городок неподалеку от голландской границы, к бабушке, матери Юдифь.
В декабре Отто снял квартиру в Мерведеплейне, новом районе Амстердама, и открыл дело — компанию "Опекта", торгующую пектином — фруктовым порошком, используемым для изготовления джемов и желе. Юдифь со старшей дочерью уехали в Амстердам, маленькая Анна осталась у бабушки. В феврале 1934 года она была отправлена к родителям.
Семья Франк чувствовала себя в безопасности и, как могла, наслаждалась жизнью. Анна пошла в школу Монтессори, недалеко от их дома, где уже училась Марго. У девочек появилось много новых друзей.
Но беспечная жизнь в конце концов прекратилась. 10 марта 1940 года немцы вторглись в Голландию. Бежать было некуда.
Поначалу немецкая оккупация не слишком касалась евреев. Марго и Анна продолжали посещать ту же школу.
В начале декабря 1940 года Отто решил перевести собственность на двух преданных ему служащих и переименовать фирму. Она теперь стала называться "Гиес и Ко." — он понимал, что скоро евреям, как и в Германии, запретят иметь свое дело.
В новом учебном 1941 году Анне, как и всем другим еврейским детям, пришлось перевестись в еврейский лицей. Евреи теперь должны были носить желтую звезду на одежде, им запрещалось пользоваться велосипедами, ездить в трамвае и автомобилях, покупки они могли делать только в определенные часы и только в магазинах с надписью "Для евреев".
Но жизнь продолжалась. Когда Анне исполнилось 13 лет, она получила в подарок толстую тетрадь с обложкой в шахматную черно-красную клетку. Девочка решила завести дневник, в котором она могла бы записывать свои мысли и чувства, наблюдения.
5 июля 1942 года шестнадцатилетняя Марго получила повестку с предписанием отправиться на принудительные работы в Германию. Конечно, родители понимали, что ехать ей никуда нельзя. С первых дней оккупации Отто знал, к чему все это приведет, и стал строить планы, где скрыть семью, когда положение сделается невыносимым. В расположенные за его конторой два этажа подсобных помещений он натаскал запасы еды и необходимые вещи. К нему присоединилась и другая еврейская семья — чета ван Даанов и их пятнадцатилетний сын Петер.
Появление повестки означало, что пришло время перебраться в убежище. Анна принесла с собой и дневник, и альбомы с фотографиями. Она жила в одной комнате с Марго, родители находились в соседней. Позднее, когда прибыли ван Дааны, девочек поместили наверху. Днем постели убирали, и комната превращалась в кухню. Петер жил рядом. Чердак использовали для хранения еды и прочих припасов. Анна облюбовала его, чтобы там в одиночестве предаваться раздумьям, писать и смотреть в маленькое окошко на враждебный мир.
Свое убежище Анна назвала в дневнике "Ахтерхойз" — "задним домом". В старом Амстердаме тыльная часть дома, выходящая в сад или дворик, нередко обособлялась от фасада, образуя почти самостоятельное помещение. Дверь в Ахтерхойз была скрыта вращающимся книжным шкафом. В те дни немецкие солдаты обыскивали дома в поисках велосипедов, главного средства передвижения в городе.
Чтобы пополнять свои запасы и иметь связь с внешним миром, надо было рассчитывать на помощь неевреев. Отто доверял многим своим старым рабочим, таким, как Миеп и Ян Гиес, Беп Воскил, Иоганнес Клейман, Виктор Куглер. Они делали покупки, приносили детям книги, сообщали все новости. Несмотря на тяжелые условия жизни, Анна оставалась обычной, бойкой девочкой. Ей хотелось петь, болтать, участвовать в шумных играх. Но ничего этого делать нельзя было. Приходилось говорить шепотом, ходить очень тихо, чтобы рабочие внизу не слышали их. Отец принес Анне фотографии кинозвезд, расклеил их по стенам, чтобы оживить мрачную комнату. Эти фотографии сохранились до сих пор. Девочка проводила много времени, разглядывая фотоальбомы из "той жизни", портреты родных, подруг, всего того, что было ей дорого. Ни разу она не пожалела, что принесла с собой в убежище эти альбомы, а не что-нибудь другое, "память для меня дороже, чем платье", — писала она в своем дневнике.
В середине ноября 1942 года в убежище появился еще один еврей, Альберт Дассел, дантист, знакомый Миеп Гиес. Его поселили в комнате с Анной, а Марго устроилась вместе с родителями.
Круглосуточное общение с одними и теми же людьми держало всех в напряжении. Анну раздражала г-жа ван Даан. Они часто ссорились, та считала чевочку избалованной, чересчур свободной. Не складывались также отношения у Анны с матерью и сестрой. Она не могла понять, почему они видят все другими глазами, иначе, чем она. Позднее, повзрослев, Анна стала терпимее, по крайней мере по отношению к матери. Отец всегда поддерживал ее.
Петер Анне вначале не очень нравился, она писала о нем в дневнике как о "застенчивом неуклюжем юноше", “от его присутствия многого ждать не следует”. Мешала, по-видимому, некоторая разница в возрасте, вскоре после переезда в убежище Петеру исполнилось 16 лет. Однако со временем мальчик стал нравиться ей, как и она ему. Между ними завязалась дружба, и скоро Анна поняла, что полюбила своего соседа. Ирония заключалась в том, что первую любовь она испытала к мальчику, своему соученику, по имени Петер, Петер Вессель.
В тесном убежище любовь детей не могла остаться незамеченной, и не все ее одобрили, в том числе и отец Анны. Чувства к Петеру, разговоры с ним занимают важное место в дневнике Анны.
В убежище господствовал страх, страх и еще раз страх. Страх, что их найдут. Они слышали по радио об ужасах немецких концлагерей. Но записи Анны полны надежд на счастье, уверенности, что в один прекрасный день они выйдут на свободу. Шли день за днем, месяц за месяцем, год за годом, а она все не теряла оптимизма, унаследованного от отца.
1 августа 1944 года Анна сделала последнюю запись в дневнике: "Внутри меня кто-то рыдает: вот где ты, вот во что ты превратилась. Ты скупа, поверхностна и сварлива. Люди тебя не любят и все потому, что ты не прислушиваешься к советам, которые тебе дает твоя лучшая часть! О, я хотела бы прислушаться, но не получается: если я спокойна, я должна нарушить этот покой, превратив его в шутку. Что касается моей семьи, то они все уверены, что я больна, заставляют меня глотать пилюли от головной боли и успокоительные, ощупывают мою шею и лоб, проверяя, нет ли у меня температуры. Меня ругают за дурное настроение. Я не могу сдержаться, начиню возражать, грубить, потом чувствую себя несчастной, пытаюсь стать такой, какой хотелось бы, какой могла бы быть”...
Через три дня эсесовцы ворвались в убежище. Впоследствии стало известно, что несчастных евреев предали за сумму, равную полутора долларам. Вместе с ними были арестованы Иоганнес Клейман и Виктор Куглер. Неевреев послали в рабочие лагеря, потом отпустили. А евреев отвезли в вестерборгский концлагерь, где они находились до 3 сентября, затем отправили в Польшу, в печально известный Освенцим-Биркенау. Туда они добирались три дня.
Женщин отделили от мужчин. Юдифь с дочерьми оказались в этом аду вместе. В октябре 1944 года дочерей перевезли в лагерь Берген-Бельзен в Германию, мать оставили в Освенциме. Здесь она 6 января 1945 года умерла.
В Берген-Бельзене девушки спали в переполненном неотапливаемом бараке. Зима была очень холодная. В лагере распространялись инфекционные заболевания, было очень мало воды и пищи.
В январе 1945 года Анна узнала, что в соседнем бараке находится ее старая подруга Аннели Геслар. Они встретились и долго не могли сказать друг другу ни слова из-за сотрясавших обеих рыданий. Их разделяла лишь колючая проволока. Было еще несколько встреч, Аннели отметила, что условия в бараке Анны значительно хуже, чем в том, где жила она. Подруга часто передавала через проволоку какую-то еду Анне. Марго хотелось повидать Аннели, но она была уже очень больна.
В феврале она и вместе с ней Анна заболели тифом.
Соседки по бараку пытались, как могли, помочь девушкам. Марго умерла в конце февраля. Анне не сказали о смерти сестры, но несколько дней спустя она сама поняла, что это произошло. Перестав бороться за жизнь, она и сама через несколько дней скончалась, уверенная, что хуже быть уже не может.
Ван Даана сожгли в газовой печи в Освенциме. Его жена умерла в Берген-Бельзене. Петер умер от истощения в Маутхаузене. Альберт Дассел умер в коцлагере в Найнгамме.
Из восьми обитателей Ахтерхойза выжил только Отто Франк. 27 января 1945 года советские солдаты освободили его из Освенцима. Он сразу же отправился к супругам Гиесам, больше у него никого не осталось. Он знал, что жена умерла, но судьба детей была ему неизвестна. Вскоре после окончания войны в 1946 году, ему удалось выяснить судьбу девочек. Теперь от Анны у него осталось только то, что впоследствии обессмертило ее имя. В день ареста Миеп и Беп вынесли из Ахтерхойза все, что смогли, среди прочего там был дневник Анны. Миеп решила, что не будет его читать, а вернет девочке. Теперь она отдала дневник и отдельные исписанные листочки ее отцу. Отто заперся в своей конторе, отключил телефон и прочел дневник. Он был потрясен. Дневник был написан по-голландски. Переведя небольшую его часть на немецкий, Отто послал перевод своей матери в Швейцарию.
Несколько позже один из друзей попросил дать ему почитать дневник. Отто не мог решить, имеет ли он право давать чужим людям дневник дочери, и пришел к выводу, что он обязан это сделать. Первые читатели были в шоке. Со страниц дневника, казалось, звучал голос миллиона еврейских детей, замученных в Холокосте. Друзья настояли на том, что он должен быть опубликован, и в 1947 году в Голландии появился первый его тираж — 5000 экземпляров. Этого оказалось мало, потребовались переиздания. Дневник перевели на французский и немецкий языки, затем еще на пятнадцать. Девочка из Голландии стала символом шести миллионов уничтоженных евреев. Люди во всем мире прочитали его, и многие узнали о Холокосте именно благодаря ему.
По дневнику была написана пьеса, поставлены десятки спектаклей, в 1959 году американский режиссер Джордж Стивенс на его основе создал фильм “Дневник Анны Франк”. Убежище на Принзенграхт, 263, Ахтерхойз, превратилось в Национальный музей, который ежегодно посещают тысячи людей. Он называется Домом Анны Франк.
В США, в Нью-Йорке, действует Центр Анны Франк, в Филадельфии — институт ее имени.
Миеп Гиес, единственная из живущих ныне свидетелей этой истории, работает в амстердамском музее Анны Франк, она отвечает на все поступающие туда письма.
История Анны — это история надежды, счастья, любви и победы, даже в царстве зла. Анна умерла, но оставленный ею рассказ о несбывшихся мечтах одной девочки сделал ее бессмертной.
О дневнике
Г-н Болькенштейн, голландский премьер-министр, говорил по радио из Лондона, что после войны письма и дневники о войне соберут...
Из дневника Анны, март-апрель 1944 года
О депортации
Наших друзей и знакомых уго
няют, как скот. Гестапо обращается с ними крайне грубо, перевозит их в вагонах для скота в Вестерборк, большой лагерь в Дренте, куда отправляют всех евреев. Если в Голландии так плохо, какими же должны быть дорога и дикие места там, куда немцы их отправляют? Мы думаем, что их убьют. Английское радио говорит, что их отравляют газами.
Из дневника Анны, октябрь 1942 года
Об отчаянии
Я достигла точки, когда для меня не имеет значения — жить или умереть. Мир будет вертеться и без меня, а я ничего не могу сделать, чтобы изменить ход событий. Просто даю вещам идти своим ходом, сосредоточиваюсь на учебе и надеюсь, что в конце концов все уладится само собой.
Из дневника Анны, февраль 1944 года
О наказании сопротивляющихся
Вы знаете, что такое "заложник"? Это последнее наказание для саботажников. Самое ужасное, что только может прийти в голову. Известных горожан, невинных людей, арестовывают и обещают казнить. Если гестапо не находит саботажников, просто берут пять заложников и ставят к стенке. А в газете будет написано, что они погибли в результате "роковой случайности".
Из дневника Анны, октябрь 1942 года
О страданиях
Когда я одна, мне хочется выплакаться. Я соскальзываю на пол и начинаю горячо молиться, потом подтягивая колени к груди, кладу голову на руки и плачу, скорчившись на голом полу. Громкие рыдания возвращают меня на землю.
Из дневника Анны, апрель 1944 года
О евреях
Кто отличил евреев от всех остальных народов? Кто позволил, чтобы они столько терпели? Б-г, который сделал нас теми, кто мы есть, и Б-г же поднимет нас опять. Если мы вынесли все эти страдания и все еще существуем, когда все закончится, евреи, вместо того чтобы погибнуть, станут примером. Кто знает, может быть, именно то, что наша религия стала источником для всего мира и всех народов, из которого они научились добру, и есть причина, по которой мы страдаем. Мы никогда не сможем стать просто голландцами, просто англичанами или представителями какого-либо другого народа, мы всегда останемся евреями.
Из дневника Анны, апрель 1944
О виновных
Я не верю, что только важные люди, политики и промышленники, виновны в войне. О, нет, маленький человек... В природе человека желать уничтожать, убивать, нести смерть. И пока все человечество, без исключения, не подвергнется огромным изменениям, войны будут продолжаться.
Из дневника Анны, апрель 1944
О старой родине, Германии
Замечательные образчики человечества, эти немцы. И подумать только, что я, в сущности, одна из них! Нет, это не так. Гитлер отбросил мой народ.
Из дневника Анны, октябрь 1944 года
